Революция в эротике
Человеческий тип, характер, вкусы и антураж королевских фавориток легко привлекают внимание. Понятно значение фавориток в плане политической истории, за что их охотно судят и бранят. Общественное воображение напряженно выискивает в них распутность, корысть, вред, причиненный целому королевству, всем и каждому. Подруге короля, лишившейся своего любовника и покровителя, со всей силой мстительности и сознанием правоты современники дают понять, где ее истинное место.
Но имена королевских любовниц, переставших ими быть, не уносит в никуда волна забвения. Они остаются чем-то большим, нежели сюжетом для сочинителей фривольных романов. Как ни удивительно, они остаются такими же вехами истории, как имена их августейших возлюбленных. Если взглянуть на страсти французских королей чуть более пристально, мы догадается, что вторжение в политические сферы – ничто по сравнению с той ролью, которую фаворитки играют в другом смысле. Эта другая история, более сложная, более скрытая, но вместе с тем неодолимо присутствующей через искусство, – истории эмоциональности. Фаворитка – это «звезда», пример для подражания, который влечет за собой и повелевает всей жизнью королевского двора: она вменяет стиль элегантности, величию, самой красоте.
Лучезарность ее очарования притягивает к себе самое лучшее, что есть в искусстве ее времени. XVIII век был немного веком мадам де Помпадур. Место Дианы де Пуатье в двенадцатилетнем царствовании французского короля Генриха II составляет похожий пример. Если кратко сказать о событийной канве, Диана родилась в 1499, была замужем за Великим Сенешалем Нормандии, а примерно с 1538 года Диана делила ложе с французским дофином, затем королем. С именем прекрасной Дианы связана подлинная эстетическая революция. Никто не усомнится в том, что Диана ввела в моду новый тип женской красоты. Восхождение Дианы соответствовало законченной кристаллизации новой формы эротизма. Успех Дианы был прежде всего успехом ее ухода за собой. Провинциальная дама из опальной семьи государственного преступника, проделавшая путь до могущественной фаворитки, вершительницы судеб большой французской политики на протяжении многих лет, была на двадцать лет старше своего венценосного любовника.
Диане оставалось быть спортивной. Отец возил ее с собой на охоту с шести лет. С юности она привыкла вставать на заре, скакать верхом, обливаться холодной водой. Ее имя было овеяно легендой о вечной юности, репутацией неувядающей сказочной красавицы. «В возрасте семидесяти лет, – пишет Брантом, – она была так же хороша собой, так же свежа и очаровательна, как в тридцать… Я видел эту даму за полгода до смерти. Она была еще столь прекрасна, что я не знаю такого каменного сердца. которое ее красота могла бы не взволновать… Ее красота, обходительность, благородное величие, ее прелестный облик были совершенно теми же, что всегда; в особенности – необычайная белизна кожи, причем безо всякой пудры. Впрочем говорят, по утрам она пила некие бульоны, составленные из питьевого золота и других снадобий». Злые языки видели в этих снадобьях колдовскую силу. В XVI веке вслух говорили о колдовстве как инструменте обольщения принца.
Он – не менее спортивный юноша, прекрасный наездник, атлет, отличавшийся невероятной силой и способностями к разным физическим упражнениям. Спортивные увлечения обоих любовников доходили до увечий. Однажды во время незадавшейся конной прогулки Диана сломала ногу. Генрих и умер от копейного удара, полученного на турнире. Диана почти холодна в строгой правильности своих черт лица. Карьера Дианы освятила триумф величественной, скульптурной красоты, поддерживаемой занятиями спортом, холодными обливаниями, ежедневными конными прогулками. Но еще существеннее – связь, устанавливаемая с античным божеством, Дианой охотницей. Как писал Мишле: «Потребовалось изобрести не знаю что за чудо вечной юности, которое потрясало бы воображение, удерживало бы восхищенное сердце… Затруднение в том, что объект любви, уже зрелая женщина, нуждался в покрове иллюзии, в могущественной, неслыханной юности.
Отсюда эти замки посреди лесов, лучшее место для бешенной скачки по утренней росе. Отсюда Диана охотница, юная, свежая, легкая». Она разыгрывала из себя античную богиню – Диану охотницу. Она заставляла любовника вместо своих морщин видеть придуманный образ. Ее красоту увековечили в живописи Приматиччо и Франсуа Клуэ; Брантом – в литературе. Мы научены прикрывать наготу в скульптуре и живописи стыдливым определением «это искусство», тогда как художественные изображения прошлого без всяких обиняков являлись частью эротической культуры и имели не последней целью чувственное возбуждение зрителя.
Если мы мысленно освобождаем «произведение искусства» от настоящей чувственной подоплеки, то в XVI веке искусство служило чувственности без тех обиняков, которыми вопрос оброс в наше время. Оно возбуждало чувственность, а не «сублимировало» ее. Эротическая фантазия XVI века находила в классической мифологии готовый репертуар тем и форм. Среди молодежи, захваченной неудержимым интересом к античному прошлому, только и было разговоров, что об олимпийских богах, Троянской войне, сиренах, нимфах и фавнах. Намеренно и вызывающе эротические изображения Дианы апеллировали к этому интересу и к этому кругу тем.
Похожие статьи:
